|
|
|
|
      |
|
Футбол ФАБИО КАПЕЛЛО ДЕТСКОГО ФУТБОЛА Тренер Рафаэль Сафаров, работающий в «школе Маркарова» с самого ее основания, в системе дагестанского детского футбола фигура, простите за тавтологию, «системообразующая». В спартанских условиях - на асфальтовых площадках – он воспитал двух чемпионов России Михаила Куприянова и Нарвика Сирхаева, а также игравших за различные сборные страны Мурада Магомедова и Сергея Кожанова. А если посчитать всех его воспитанников, игравших и ныне играющих в командах мастеров, то можно спокойно сформировать несколько полноценных команд. Рафаэль Суренович и по сей день продолжает работать с детишками и настолько органично смотрится в мире дагестанского футбола, что трудно представить, что он – человек неместный, родился и рос в Тбилиси. В форме сборной СССР - В футбол меня привел старший брат, - рассказывает Рафаэль Сафаров. - Есть такая спортивная газета в Грузии – «Лело». В ней было объявление, что в школу тбилисского «Динамо» набираются детские группы. Попасть в школу «Динамо» считалось престижнейшим делом, - она была ведущей. И вот, когда мне было 12 лет, брат повел меня в динамовскую школу. Раньше ребят в детские группы начинали набирать с 12 лет – не моложе. Так что первоначальные футбольные азы все мы получали во дворе, где в футбол играли целыми днями. Пустырей много же было. Скидывались, покупали мяч. Мячи в то время были на шнурочках. Если в дождь мяч, набухший и отяжелевший от влаги, этими шнурками попадал в голову, она два дня болела после этого. Возможно, и поэтому не очень любили играть головой в нашем футболе – эти шнурованные мячи повсеместно были же распространены по Союзу. Естественно, все желающие попасть в школу «Динамо» проходили тестирование. Раньше почему-то мы бегали не 30 и 60 метров, а сотню. У меня были навыки бегуна, я занимался легкой атлетикой немного, даже становился чемпионом Тбилиси среди школьников. Стометровку в свои лучшие времена я пробегал за 10, 9 секунды. Так что первое задание я выполнил с легкостью. Другие испытания (обводка стоек и удар, жонглирование мячом, игра восемь на восемь с маленькими воротами) я тоже преодолел успешно. Радости моей не было предела, ведь желающих попасть в динамовскую школу было море. - Вам довелось поиграть за юношескую сборную СССР. Где вас заприметили? - Мне было 15 лет. В составе сборной Грузии своего возраста я выступал на первенстве Союза в Саратове. Мы заняли там второе место, а я стал лучшим бомбардиром соревнований и попал в поле зрения главного тренера юношеской сборной СССР Евгения Лядина. Представьте себе внутренние чувства юноши, попавшего в команду, где он чувствует себя, несмотря на возраст, уже состоявшейся личностью, личностью в футболе: тебя выбрали из стольких ребят в сборную Советского Союза! Мы находились в Лужниках на сборах. И там нам выдали костюмы юношеской сборной, на молнии-«змейке», с белыми «лампасами». И главное – с надписью «СССР» на груди. Шерстяные, хорошие, качественные костюмы, жарко в них бывало летом, но мы их не снимали. Я эту экипировку и после сборов дома носил, не снимая. Ну еще бы – люди с районов приезжали посмотреть на меня в этой форме! На карандаше у Качалина - Можно предположить, что после юношеской сборной СССР вам дорога в тбилисское «Динамо» была открыта. - В «Динамо» я попал в 1965 году. В тот год на ежегодном турнире-смотре молодежных команд республик Советского Союза сборная Грузии, в составе которой я выступал, пробилась в финал. Там мы проиграли сборной Украины - 0:2. Нас тогда «похоронил» Анатолий Бышовец, ставший автором обоих мячей в наши ворота. Здорово он тогда играл! После матча в раздевалку нашей сборной зашел Гавриил Качалин, один из самых авторитетнейших специалистов в советском футболе, который в ту пору возглавлял тбилисское «Динамо». «Ну что, неплохо, неплохо ребята, - произнес Качалин с присущей ему интеллигентной манерой, которой он никогда не изменял. - Асатиани, Шенгелашвили, Сафаров… В понедельник полдевятого на базе в Дигоме …». Мне потом рассказывали, что я густо покраснел. Я и сам чувствовал, как мне кровь в голову дала. Хотелось выпрыгнуть и просто закричать во все горло от радости. - Как у вас сложилось в тбилисском «Динамо»? - Мне довелось поиграть только за дубль «Динамо». Но и дубль в те времена собирал очень большую аудиторию – 25-30 тысяч. Мы играли на республиканском стадионе «Динамо», там же, где и основной состав. С дублем тогда работал Гиви Чохели, тем не менее Качалин каждый наш матч посещал, более того, заходил в раздевалку и давал указания. В том районе Тбилиси, где я жил, была внушительная армянская диаспора. Половина нашего района приходила на игры дубля, чтобы поболеть персонально за меня. И, представьте, забиваю я гол, и мои болельщики с района скандируют: «Сафарян, Сафарян!». Не Сафаров кричат, а Сафарян! Когда я еще выступал за сборную Грузии по юношам и молодежи, мне предлагали переделать фамилию на грузинский манер. Спортивные чиновники прямо говорили, что иначе мне сложно будет закрепиться в «Динамо». Но отец был против этого, и я сам не хотел ничего менять. Когда позже – уже в «Арарате» - мою фамилию тоже хотели переделать на армянский манер - Сафарян, отец сказал: «Мы Сафаровы, и умрем Сафаровыми!». А то, что меня в армянских газетах и даже официальных протоколах матчей представляли как Сафаряна, это, конечно, неправильно и чистой воды самодеятельность. Я - Сафаров по паспорту, и фамилию никогда не менял. После того, как Качалин покинул «Динамо» и уехал в Москву, ко мне в один из дней подошел Гиви Чохели и предложил мне перейти в «Локомотив» Тбилиси. Видно было, что ему неприятен этот разговор, но он и не виноват был, виновата система. Если бы меня убрали из дубля «Динамо» за то, что не дотягиваю до нужного уровня, я бы смирился. Но когда ты на высоте, когда у тебя хорошая пресса, и тебя убирают из команды только потому, что ты не той национальности, – это катастрофа. Я ночами не спал из-за этой обиды. Тбилисский «Локомотив», который тогда выступал по классу «Б» второй лиги, возглавлял Автандил Георгиевич Гогоберидзе. Он знал меня еще по «Динамо», покровительствовал мне, относился с уважением, часто беседовал со мной. «Смотри, Сафаров, - шутя грозил он, - если ты, паразит, куда-нибудь уедешь!.. Я буду в «Динамо» Тбилиси – ты тоже будешь. Никуда не уезжай!». А с Еревана, узнав, что меня «ушли» из Динамо, стали наведываться люди. Сам Артем Фальян приехал, наставник команды, потом Саркис Авиян, легенда армянского футбола. Они пытались сыграть на патриотических чувствах, даже отца убедили, что переезд в Ереван - для меня хороший вариант. И так убедительно говорили, что у отца, который никогда не был озабочен национальным вопросом, вдруг взыграли какие-то национальные чувства, и он начал меня уговаривать. И в итоге меня уговорили. После моего отъезда к отцу приходил Гогоберидзе. «Как он ругался, как он нервничал, - рассказывал потом отец. - Мне так стыдно было. Он меня винил в твоем отъезде». Промах Банишевского - Игры между тбилисским «Динамо» и «Араратом» носили принципиальный характер? - Да. Но матчи между «Араратом» и «Нефтчи» были еще более принципиальными. Вот уж настоящее дерби было! Мне посчастливилось принять участие в таких матчах. 1966 год. Мне 18 лет. Дома играем с «Нефтчи». Стадион гудит, орет, умирает. До игры к нам приходят бесконечные делегации партийных работников. Нам внушают, что для нас нет более важной игры, чем с «Нефтчи», от нас требуют костьми лечь, но победить. После этих наставлений на игру выходишь и не знаешь, то ли тебе в футбол играть, то ли вешаться идти. До игры дали нам кофе, да такой ядреный, что на поле вышли, энергии – море. Я после этого кофе два дня не спал. Сердце как сумасшедшее билось. Мы выиграли тот матч 2:0. Нас потом неделю чуть ли не на руках носили. А в Баку с «Нефтчи» мы сыграли уже 0:0. За десять минут до конца матча в наши ворота был назначен сомнительный пенальти. Пенальти взялся бить Анатолий Банишевский, который уже тогда считался первостатейной звездой, привлекался в сборную СССР. Он играл в адидасовских бутсах, что по тем временам было большой редкостью. Их выдавали членам сборных команд страны. Причем те, кто играл в главной команде СССР, получал бутсы немецкого производства, которые считались лучшими. А тем, кто привлекался в юношескую и молодежную сборные, выдавали бутсы, изготовленные во Франции. Именно такие были у меня. Когда Банишевский подошел к точке, казалось, гола не избежать, но он, к нашему счастью, промахнулся. Надо было видеть, как негодовал стадион! Болельщики чуть не «убили» своего любимца. После игры мы расселись в автобус. Ждем тренера Фальяна. А вокруг автобуса ограждение в виде железных бордюрчиков. Их легко можно сдвинуть. И видим - эти бордюрчики все ближе и ближе к автобусу, а за ними люди, и в руках у них камни. Мы нагнулись, спрятались между сидениями, сумки на себя навалили. И тут началось метание камней в автобус. Ни одного стекла целого не осталось, когда мы оттуда выбрались. Выехали мы со стадиона, метров 200 проехали, и тут милицейский эскорт появился. Где ж вы были раньше?! Пока до Еревана доехали в этом автобусе без стекол, замерзли все жутко. Потом, конечно, был скандал, были штрафные санкции в отношении «Нефтчи». - Почему вы покинули «Арарат»? - У нас должна была состояться календарная игра в Ташкенте. Наш главный тренер Артем Фальян мне говорит: «Рафик, ты сыграешь один тайм за дубль, а на следующий день выйдешь за основу». И вот вышел я за дубль. Идет игра, я прохожу по флангу, убегаю на скорости. Когда бежишь, одна мысль – ворота и мяч. Молодой был, хитрости не было еще, по сторонам не оглядывался. Центральный защитник «Пахтакора» Юнусов, который и в основе играл, сбоку как дал мне по ногам (он потом в больницу приходил ко мне). У меня голеностоп «полетел». Удар я, конечно, почувствовал. И боль сильную. Начал подниматься, но тут увидел свою ногу, и от увиденного в сочетании с болью я в обморок свалился. Пять дней мне пришлось провести в Ташкенте. Я был нетранспортабелен. После этого лечился целый год. А когда восстановился, конечно, в скорости сильно потерял из-за последствий травмы. «Арарат» по окончании сезона, пока я лечился, ездил во Францию на игры. Представляете, как обидно было мне! Попасть в Париж, во Францию – это ж мечта каждого армянина. Там Шарль Азнавур, звезда французской эстрады, у которого армянские корни, там большая армянская диаспора. Я читал о той поездке в прессе, и у меня от обиды все внутри переворачивалось. «Лучше б они не поехали, - горевал я. – Лучше б я не знал, что они поехали». В футболе не любят больных, как бы жестоко это ни звучало. Какой-то период времени тебе дают, чтобы выйти на прежний уровень, но долго не церемонятся. Кто тебе будет просто так деньги платить? Тем более в «Арарате» я был на высокой ставке. В общем, не стали меня удерживать, когда пришло время идти в армию. После армии я полгода провел в тбилисском «Локомотиве». У меня были предложения из высшей лиги, но я хотел восстановиться в тбилисском университете, а Нодар Ахалкаци, возглавлявший «Локомотив» обещал помочь мне в этом, если я поиграю в его команде. Хорошая команда у нас тогда собралась в «Локомотиве». Мы играли в первой союзной лиге. Даже завершающий карьеру Михаил Месхи выступал за нас. Специально на Месхи люди приходили. Так что аудитория собиралась на матчах приличная. Тогда же начинали в нашей команде и совсем молодые Давид Кипиани и Гоча Мачаидзе. Мы заняли в первой лиге восьмое или девятое место, - хороший результат. Правда, после сезона команду расформировали – денег не было. Я и после расформирования команды без предложений не остался. Звали в донецкий «Шахтер», в Ригу. Выбрал Махачкалу - Но вы в итоге оказались в Махачкале… - Да, в 1974 году я перешел в махачкалинское «Динамо». А в сезоне 1973 года я играл за «Лори» из Кировакана. Как-то мы принимали на своем поле «Динамо» и выиграли 1:0. Этот единственный мяч - со штрафного - забил я. Тогда ворота динамовцев защищал Успат Рашидов. Потом он, вспоминая этот гол, говорил «Ну ты меня поймал!». Удар на самом деле получился хорошим. Махачкалинцы возвращались домой через Тбилиси, и я попросил взять меня в автобус. В дороге возглавлявший тогда «Динамо» Всеволод Кублицкий и работавший вторым тренером Гаджи Гаджиев принялись меня обрабатывать, чтобы я перешел к ним. Я сказал, что подумаю, но не собирался ехать, так как мне казалось, что Дагестан - это регион, далекий от футбольной цивилизации. Но Гаджи проявил настойчивость. Он мне названивал, а потом и сам приехал в Тбилиси. Шахрудин Магомедович Шамхалов, в то время один из влиятельных руководителей республики, тоже подключился к переговорам. Моя старшая дочка тогда болела, и ей был показан морской климат. Можно было, конечно, и в Ригу поехать, куда меня звали. Но отец сказал, что в Ригу далеко ездить, меня навещать. И в итоге я выбрал Махачкалу. О чем, положа руку на сердце, нисколько не жалею. Я ведь до этого еще в Нальчике был. Но мне не понравилось там, хотя их команда выступала в первой союзной лиге, в то время как Махачкала довольствовалась второй. В Нальчике меня приняли очень хорошо, поселили в роскошный пансионат, создали отличные условия. Но пожил я там 20 дней – ну не понравилось мне. И в Грозный потом еще зазывали. Но я приехал в Махачкалу, и мне как-то сразу понравился народ здешний. Я это говорю, нисколько не пытаясь польстить кому-то, потешить чье-то национальное самолюбие. Мне действительно понравился народ – рабочий, работящий. Меня здесь приняли сердечно. Я просто почувствовал, что мне здесь хорошо. По одному звонку Шахрудина Магомедовича, - царство ему небесное, такой мужик! - мне сделали ордер на квартиру, хотя приезжим игрокам поначалу предоставляли только служебное жильё. И я остался в Махачкале, хотя, честно говоря, была мысль, что я уеду через годик-два. Хотелось все-таки на хорошем уровне еще поиграть, тем более и предложения соответствующие были. - Во время выступлений за «Динамо» вы запомнились не только высокими скоростными данными и хорошим видением поля. В вашем арсенале был и особенный удар – с наклевом… Мяч после него летел по непредсказуемой для вратаря траектории. Откуда это умение, этот удар? - Был смешной случай у нас во дворе в Тбилиси. Двор большой, стоят гаражи с деревянными тогда еще дверями. Брат подарил мне мяч. И в свободное от школы время я выходил во двор и бил мячом по «воротам», нарисованным мелом на одном из гаражей. Соседи, конечно, жаловались отцу: «Кацо, слушай, он надоел: ба-бах-ба-бах, ба-бах-ба-бах». И до того я «замучил» гараж, что однажды его деревянные двери не выдержали удара и свалились. Отец потом чинил их. Хозяин этого гаража, тоже армянин, несколько лет спустя, когда я уже играл за «Арарат», после одного из матчей, когда мы уже собирались разъезжаться, встретил меня: «Ай, Рафик, молодец ты, слушай! Не зря тогда мою дверь поломал!» Вот так я оттачивал технику этого удара. У меня еще и нога маленькая – 38-й размер. И вот при ударе, когда мяч хорошо попадает на подъем, надо не вытягивать носок до конца, а пробить и как бы остановить ногу, тогда мяч прямо перед вратарем «падает». Я так отработал удар, что он получался коротким, отрывистым и в то же время эффективным. Борцовский край - В 1975 году махачкалинское «Динамо» выиграло зональный турнир, прошло полуфинальную пульку, но, поговаривают, перед финальным турниром руководство Дагестана дало команду «Стоп»: республика не готова к первой лиге. - Да, так и было. Ключевая игра – с грозненским «Тереком». Команда у нас была боевая, объективно была готова сыграть в первой лиге. Более того, укрепившись двумя-тремя игроками, эта команда могла бы решать и какие-то серьезные задачи в первой лиге. И вот за несколько часов до игры к нам заявляется какой-то представитель с Москвы и говорит: «Надо проиграть». Мол, республика не готова, стадион, инфраструктура, степень развитости футбола не соответствуют уровню первой лиги. Хотя были в первой лиге команды с условиями и похуже наших. А в Махачкале всегда было приятно играть: поле хорошее, зрителей всегда много, да и стадион – один из лучших во второй лиге. Публика очень благожелательная была, не оскорбляли с трибун, ничего обидного не кричали, поэтому и женщины спокойно ходили на стадион. Я на ту игру с «Тереком» не вышел. Взыграло самолюбие. Грозненцам «Динамо» «проиграло» – 0:2. Бывает, что мы по истечении какого-то времени начинаем идеализировать прошлое. Но, честно говоря, в советские времена было очень много негатива. Просто об этом не писали, не говорили. Практически сразу после того сезона я закончил свою карьеру. Проблемы с почкой вынудили, да и мениск беспокоил. Вместе со мной практически одновременно закончили Решетняк, Мантаев, Подколоднев, Легкий. Считайте, половина состава. Мне предложили остаться в команде в качестве одного из тренеров. А я, кроме того, что чувствовал себя обязанным клубу (все-таки квартиру дали, а я так мало успел поиграть за него) всегда мечтал стать тренером. Не то чтобы в команде мастеров, а детским тренером. Поэтому с удовольствием остался. В дагестанских детях заложен бойцовский дух. Но здесь самых одаренных детей – прирожденных спортсменов с хорошей генетикой - забирает вольная борьба. Я, когда приехал в Дагестан в 1974 году, сильно удивился одному обстоятельству. Мы ехали на игры в Хасавюрт, Буйнакск и проезжали через различные районы. В Тбилиси на каждом пустыре в футбол играли, а в Дагестане - борются!.. В Грузии футбол был на безусловном первом месте, там существовала какая-то страсть к мячу. И в первую очередь дети там шли в футбол. И только если у них не получалось попасть в футбольную школу, не удавалось пройти отбор, они шли в другие виды спорта – борьбу, дзюдо, баскетбол, легкую атлетику. Поэтому в футбол попадали самые одаренные ребята. В Дагестане я начинал работать с мечтой, что футбол станет спортом номер один и здесь. Оказывается, я питал иллюзии. До того здесь сильны борцовские традиции, что они не позволили футболу встать на первое место. - А кто из ваших воспитанников был самым талантливым? - Миша Куприянов. В нем еще в детские годы что-то проглядывалось. Одаренными были и Александр Вершинин, и Роберт Башаев, высокими бойцовскими качествами, - вот как Будун Будунов, - отличался Сергей Кожанов. Высокий исходный уровень, потенциал был и у Мурада Магомедова. Он у меня начинал вратарем. Пришел, высокий такой, одел перчатки, черную форму. В первой же игре пропустил пять мячей, мы проиграли. Идет дело к следующей игре, он подходит ко мне: «Рафаэль Суренович, можно защитником сыграть?». Ну сыграй. И тоже провалился несколько раз по ходу матча. Ему ж теперь реабилитироваться опять надо. Подходит перед очередной игрой, мнется: «Рафаэль Суренович. Нападающим…». Ну, поставил я его в нападение, и он начал забивать. Потом, правда, он все равно в защитники переквалифицировался. Вот насчет Сирхаева у меня были серьезные сомнения. Я был уверен, что он будет играть, попадет в команду мастеров. Но препятствием для его выхода на высший уровень могли стать скромные антропометрические данные. Низкорослым был. Как я из-за этого переживал! Обидно – у мальчика есть все игровые качества, но не хватает роста. И я маме Нарвика как-то говорю: «Что-то он худой у вас. Отправьте его на несколько летних месяцев в село, накормите его мясом, что ли…». Два месяца не было Нарвика. Приходит его мама, я ее спрашиваю: «Как там орел?». «Рафаэль Суренович, вы его не узнаете», - улыбается она. Приехал Нарвик – такой же худой, но уже на 15-20 сантиметров выше меня. Я успокоился: «Будет играть». Что приятно, многие мои ученики выбрали работу тренеров. Илья Хамедов, Гамаль Бабаев, Максим Кулиев. Сирхаев в Высшей школе тренеров учится, Куприянов работает одним из тренеров в «Ростове», Магомедов закончил в Израиле тренерские курсы и сейчас он капитан и играющий тренер команды высшей лиги – «Маккаби» из Петах-Тиквы. С каждого выпуска у меня в команду мастеров попадают как минимум пять моих воспитанников. Но, отпуская их в свободное плавание, я не всегда уверен, что они заиграют, будут расти. Для этого нужны условия для дальнейшего совершенствования их мастерства, нужны команды, где бы они играли и набирались опыта, а не просиживали на лавке. К сожалению, с этим у нас проблема. Впрочем, это тема для отдельного, большого разговора.
Ислам АБАКАРОВ, Мурад КАНАЕВ
© Стадион. 2011г. |
08.09.2011