|
|
|
|
      |
|
популярный футболист московского «Спартака» в 1960е годы, главный тренер махачкалинского «Динамо» в сезоне-1985
Как Чапай простил Петьку У Николая Петровича Старостина была такая привычка. В конце установки на игру он поднимал руку вверх, как будто держал в ней шашку. «Мы сильнее всех, мы победим!» - читалось в этом жесте. Ну мы его и прозвали - Чапай. Был у нас в ту пору в команде врач Борис Петрович Болотов. А поскольку Николай Петрович держал его всё время при себе, то он считался Петькой. Когда команда выезжала за границу и наступало время отовариваться, Чапай и Петька были неразлучны, по магазинам ходили только вдвоем. Не дай Бог, если доктор, не посоветовавшись, что-то купит. Для Николая Петровича это была трагедия. Однажды доктор имел смелость купить что-то самостоятельно. Мы стоим у отеля, Николай Петрович с нами, что-то рассказывает. И вдруг появляется доктор с покупкой. - Ба, доктор, да вы никак что-то купили? - притворно изумляется Старостин. - Да вот жене костюмчик приобрел. - Не может быть! Ну-ка, покажи. Доктор достает покупку из пакета, Николай Петрович придирчиво изучает костюм и заявляет: - Откровенно говоря, ерунда. - Ерунда не ерунда, а у нас в Союзе 200 рэ стоит. - Ну-ка, ну-ка, - и потирая, ткань, как купюры: - если только двести... Так уж и быть, прощаю, что без моего ведома купил. Любимчик Старостина В 1960-70-е годы за московский «Спартак» выступал Виктор Панаев. Николай Петрович Старостин очень любил этого футболиста. Восхищался им, ну просто боготворил. Однажды смотрел Николай Петрович игру (а он хоть и в очках был, но видел уже слабовато, возраст сказывался). И вот кто-то из спартаковцев ударил по воротам, попал в крестовину. Николай Петрович победно так на всех посмотрел: - Витька сегодня хорош! А ему ребята робко: - Это Пискарев бил, не Панаев. - Да?! А удар-то был панаевский... Условие футболиста Едем мы как-то с нашей базы в Тарасовке на игру. Дела у команды идут здорово. Николай Петрович в хорошем настроении, веселый, и мы попросили его рассказать про лагерную жизнь. (Братья Старостины в конце тридцатых были репрессированы. – Прим. ред.) - Первое время, - начал он, - было тяжело. Попали мы на Север, война, ни жратвы, ничего не было. Но болельщики и там нашлись. Они нас поддержали, устроили в хор. Слуха у меня ни черта нет, но на басах рвал, как Шаляпин. А что делать? Поневоле будешь Шаляпиным - хор ведь дополнительное питание получал. Потом меня перевели на Дальний Восток, - продолжал вспоминать Николай Петрович. - У меня там была хорошая командочка. Все москвичи, техничные ребята, но... воры. Был там один такой Сенька Поп. Я его спрашиваю: - Сень, ты можешь отбегать всю игру как челнок, туда-сюда? - Могу, Николай Петрович. Но при одном условии. - При каком? Чтобы тебе мяса дали? - Да нет. Чтобы мне в одно место мотор вставили. Уважили жениха 28 декабря «Спартак» вернулся из ФРГ. А в ночь на Новый год у Валеры Рейнгольда свадьба. Мы, естественно, помня об этом, решили в Германии к свадьбе друга приодеться. А надо сказать, что обычно, покупая вещи за границей, мы их не показывали друг другу, чтобы не было соблазна купить одинаковые. Начинали хвастаться покупками только вечером накануне отъезда домой, когда закрыты все магазины. И вот наступает этот час, я захожу к Генке Логофету. - Юра, я такой костюм купил!.. - Покажи. Он достает и показывает ну точно такой же костюм, как у меня, - коричневый с золотой жилкой. Тут приходит Рейнгольд. - Ребята, костюм купил - закачаешься! - Показывай, - просим мы. Показывает, ну точно такой же, как у нас. Короче, вся молодежь, человек девять, не сговариваясь, купила одинаковые костюмы. Мы жутко хохотали над нашим вкусом. Но что делать? Вроде бы на Новый год, на свадьбу собирались их надеть. Представляете, вся команда в униформе?! Валера нас слезно умоляет: - Ребята, вы на мою свадьбу эти костюмы не надевайте. Я один в таком буду, а вы все должны хвалить меня: «Как он одет! Как одет!» Так и пришел он: сам рыжий - и костюм золотой. Зато только у него был такой... Не в форме Со Стрельцовым мне в чемпионатах страны играть не довелось. Когда его посадили в 1958 году, я еще не выступал. А когда он вернулся в 1965 году, попал в тюрьму я (Юрий Севидов был осужден за наезд. – Прим. ред.). Но за ветеранов мы много играли вместе. Не знаю, почему, но Эдик меня очень уважал и слушался. Нашу ветеранскую команду обычно сопровождал Владимир Михайлович Поляков, полковник из ЦСКА. Он всё время просил меня: Юра, смотри за Эдиком. Стрельцов народ обожал, его везде так встречали, что надо было быть железным человеком, чтобы устоять от соблазнов. Эдик, к сожалению, таким не был. Однажды после очередного банкета нам предстояло играть в 12 часов дня, поскольку было это в воскресенье. И вот Эдик сидит перед этой игрой в раздевалке, еще не отошедший от вчерашнего банкета. - Михалыч, мне раздеваться? - вдруг спрашивает. - Эдик, обязательно! Как же без тебя, народ не поймет. - А играть буду? - Ни в коем случае! Казах скал Играли мы в городе Шевченко, на следующий день - матч в Новом Узене, это километрах в 150. Утром садимся в автобус, надо выезжать, и вдруг Эдик пропал. Только что был - и нет Эдика. Успели только заметить, что один знакомый казах посадил его в свою машину. Подходит наш постоянный сопровождающий Поляков, спрашивает: где Эдик? На машине поехал, отвечаем. Приезжаем в Новый Узень, Эдика нет. Уже размялись, сейчас выходить на поле, вдруг в раздевалку заходит тот казах. Михалыч бросается к нему: - Где Эдик? - Зачем кричишь? Эдик у меня. Шурпа кушал, две бутылка коньяка пил, сейчас спит. Второй тайм хороший будет, можно на поле выходить. И играл, и забил, но забыл После очередного банкета утром Эдик просыпается, а мы жили в одном номере, и спрашивает: - Севид, вчера играли? - Играли, Эдик. - А я играл? - Играл. - Забил? - Если ты, да не забьешь, какой же ты после этого Стрельцов!
© Стадион. 2011г. |
Юрий
СЕВИДОВ,